Прабабушка Ольга совсем не проводила жизнь в Нижнем Новгороде с семьёй сына. Она ездила по стране и даже в другие страны, в том числе в Болгарию, в последнее место епископства Серафима Чудотворца, моего небесного дяди. Она никогда не рассказывала, как проводит время. Дома думали, что она ездит на курорты. Но я думаю, что она искала своих. Она была невыносима дома, в Нижнем Новгороде, в семье сына. Её вспоминают с содроганием даже сейчас, когда она давно умерла. Но я понимаю её. Она жила той семьёй, дореволюционной. Она не могла пережить эту потерю. Соболевы были очень дружны до революции.
Вера привезла именно Ольге свой архив. Именно ей, потому что все остальные её дети смогли и захотели начать жить в новом мире. А Ольга не захотела забыть и начать с нуля. Вера умерла у Ольги. Архив она оставила ей. Последнюю память о муже, зеркало, подаренное ей накануне революции, она отдала Ольге. И Ольга им не пользовалась никогда, по рассказам. Она хранила его, как реликвию.
Ольга стала коммунисткой и у неё вышла потрясающая многих карьера. Она не прибегала к протекции и не получала никаких поблажек. Выжить ей удалось только собственными силами.
– Да мне всё равно, что ты здесь начальник, ты для меня такой же, как и десять лет назад, – говорила она.
Наверное, незнавшие её раньше, были поражены подобным поведением хрупкой девушки, что и предположить не могли, кто она по происхождению. А когда после её смерти это вскрылось, когда семья её сына нашла эти документы, архив Веры, на работе Ольги все оказались в ещё большем шоке. Как сказал мне её внук, мой отец, об этом: никто не мог поверить, что дочь псаломщика может сделать такую карьеру. Анна уехала заграницу. А сейчас, что в Чехии и Словении? Бог знает, что стало с потомками Анны… Если они живы и здоровы, не факт, что они сохранили веру. Зная современную повестку в этих странах, наследниках Чехословакии, куда уехала Анна. Владимир, старший сын Веры, где-то очень далеко остался после Великой отечественной войны. Далеко не в Нижнем Новгороде. Младшего сына – нет в архиве Веры после революции, как и мужа. Я даже не знаю, как его звали. Младшая дочь Шура, Александра, по возрасту Российскую империю почти не застала. Ей было легче всех, наверное. Она ничего не помнила. На фотографиях из архива Веры, после революции, Шура выглядит искренне счастливой в советские годы. Её жизнь и прошла в СССР. Сознательная. Ольга была несчастна. Семья сына не смогла восполнить пустоту внутри. Я думаю, что она ездила не на курорты. Стала бы эта женщина ездить на курорты, если в 1930-е могла жить с матерью и младшей сестрой в их родном доме, но предпочла вступить в партию и бороться за выживание? Как сказал мне отец об этоим:
– У неё были интересы, но они все были вне дома.
И вот её слова, как она говорила с начальством, напомнили мне проповедь митрополита Феогноста, председателя Синодального отдела по монашеству и монастырям, в день памяти архимандрита Кирилла, в Лавре, произнесённую им несколько дней назад.
– Отец Кирилл видел всегда не функцию, а человека. Ему было всё равно, кого исповедовать: он исповедовал и простых людей, и Патриархов Московских. Вот и нам нужно видеть всегда не функцию, которую человек исполняет, а самого человека, какой он есть.
Ольга росла в православной вере. Она училась в Нижегородском женском епархиальном училище. Она была дочерью псаломщика, из потомственного духовенства. И Веры Соболевой, из древнего русского рода, давшего России многих святых. И ей тоже было всё равно, начальник перед ней, или простой рабочий. Она меня не видела. Но сейчас я – последний её потомок. У сестры отца детей нет и уже не будет. Она на пенсии. У отца тоже детей других нет и не будет. Ему почти шестьдесят лет. И я думаю о том, как бы Ольга была рада, если бы видела меня: что я копия её матери…
Бог любовь, именно любовь, а не справедливость и порядок какой-то. Ольга страдала за свою семью, за их потерянную жизнь до революции. И у неё родилась я. Внешняя копия её матери. И как бы она была рада, если бы знала, что сейчас я пишу богословские очерки. Слёзы её матери, слёзы Ольги по матери и отцу, были ненапрасны. Это и есть передача огня, где и не нужен пепел перед глазами, чтобы загореться изнутри. Промысел Божий не нуждается в наускивании родителей и духовника. Промысел Божий передаёт огонь изнутри, в сердце. Последний потомок Ольги вернулся к её истокам. Вот, что я хочу сказать. Если бы она не была той, кем была, по характеру, силе воли – я бы не жила сейчас в Сергиевом Посаде. Я возвращаюсь к сердцу своих предков, к вере самой, благодаря Ольге. Вот, для чего это было нужно. Вернуться. Как в Библии. Помните? Адам и Ева были изгнаны из Рая. И Христос пришёл в первый раз, и придёт во второй – чтобы мы могли вернуться обратно в Рай. А у Ольги была эта решимость спастись, то, без чего вернуться обратно в Рай, к Богу, невозможно. Её решимость спастись подарила мне жизнь, и сегодня я живу в Сергиевом Посаде, совсем рядом с Лаврой, посещая её каждый день.
—
На фотографии три дочери прапрабабушки Веры: Ольга, Александра и Анна.
—
2025
-